Везде
Социальные успехи и провалы постсоветской интеграции
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Социальные успехи и провалы постсоветской интеграции
Аннотация
Код статьи
S020736760017486-3-1
DOI
10.31857/S020736760017486-3
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Соколова Татьяна  
Должность: старший научный сотрудник Института экономики РАН
Аффилиация: Институт экономики РАН
Адрес: Москва, Российская Федерация
Выпуск
Выпуск 11
Страницы
64-75
Аннотация

В статье представлены основные результаты социального развития постсоветских государств, достигнутые в ходе их интеграционного взаимодействия в истекшем десятилетии (2010-2020 гг.). Показано взаимовлияние социальных факторов, с одной стороны, и глубины и скорости интеграции, с другой. Выявлены «болевые точки» социальной ситуации в странах-участницах интеграционных объединений, преодолеть которые наиболее эффективно удается странам, обладающим наибольшей степенью социальной связанности.

Ключевые слова
интеграция, ЕАЭС, постсоветские государства, социальные проблемы, уровень жизни, бедность, безработица, неравенство
Классификатор
Дата публикации
10.12.2021
Всего подписок
12
Всего просмотров
819
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
730 руб. / 14.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2021 год
Преимущества сервисов
5768 руб. / 135.0 SU
1 Влияние постсоветских интеграционных процессов на социальное развитие стран-участниц многопланово. Оно идет как опосредованно (вследствие изменений в общей социально-экономической ситуации), так и напрямую (в ходе формирования единого социального пространства). Последнее включает в себя создание общего рынка труда, сотрудничество по вопросам обеспечения его эффективного функционирования, совместное развитие кадрового потенциала, а также предоставление единых социальных гарантий всем гражданам стран-участниц ЕАЭС.
2 В то же время нельзя сбрасывать со счетов и обратный эффект, а именно вклад самой социальной составляющей в направление и скорость развития интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Так, например, отношение государственных структур и населения к евразийской интеграции было изначально далеко не однозначным даже в странах-инициаторах. Среди основных причин – неуверенность в получении обещаемых интеграционных эффектов в условиях нестабильной мировой экономической и политической конъюнктуры, а также опасения чрезмерного российского доминирования [7. C. 226].
3 «Социальные скрепы», долгое время остававшиеся на периферии исследований интеграционных процессов, бесспорно, обладают мощным объединяющим импульсом. Однако он может эффективно сработать только при наличии соответствующих экономических и политических условий. Иными словами, успех интеграции зависит от синергетического эффекта как экономических, так и социальных, и политических факторов. Как справедливо отмечают эксперты, «если сегодня полностью лишить СНГ экономического аспекта, то останется лишь социально-культурное взаимодействие, чего с учетом современного кризиса национальной идентичности во многих странах Содружества, а также отсутствия единого вектора идеологического развития может быть недостаточно для сохранения целостности организации» [2. C. 91].
4 Центробежные тенденции на постсоветском пространстве, по мнению ряда исследователей, имеют «сложную природу и обусловлены широким комплексом причин, общим знаменателем которых выступает недовольство массовых слоев населения постсоветскими реалиями с их отсутствием перспектив и подчас вопиющей социальной несправедливостью» [15. C. 76]. Напряженность социального фона постсоветской интеграции изначально была очень высокой и постоянно подпитывалась, с одной стороны, потоками беженцев, с другой – потоками мигрантов. По некоторым оценкам, в конфликтах на пространстве бывшего СССР было убито около 130 тыс. человек, и многие оказались беженцами [1. C. 89]. На фоне значительного увеличения миграционных потоков, прежде всего, в связи с событиями на Украине, ростом трудовой миграции из стран СНГ, в российском обществе крайне высок уровень неприятия мигрантов как в культурном, так и в экономическом плане. По данным опросов Левада-Центра, в 2016 г. 80% опрошенных россиян считали, что необходимо принудительно ограничить приток приезжих [8. C. 160-161].
5 Данные табл. 1 наглядно показывают, что 2010 год стал своеобразным водоразделом между "идеологической" (СНГ) и "прагматической" (Таможенный союз и ЕАЭС) интеграцией на постсоветском пространстве, а вместе с тем и переломным для перехода к положительной динамике основных показателей социального развития. Наиболее явно этот тренд прослеживается внутри интеграционного объединения ЕАЭС, а в постсоветских государствах за его пределами динамика более вялая.
6 Тем не менее, сотрудничество стран ЕАЭС позволило начать движение в сторону сближения уровней социально-экономического развития (табл. 1). ВВП на душу населения по паритету покупательной способности вырос в Армении и Киргизии (наиболее бедных странах региона) почти в два раза за 2010-2019 гг., что позволило снизить разрыв между минимальным и максимальным значением этого показателя в 2010 г. по сравнению с 2019 г. с 7 до 5 раз. Подтянулись к уровню РФ и РК Грузия и Молдова. Наиболее бедным странам (Таджикистану и Узбекистану) удалось повысить ВВП на душу населения по ППС за 2010-2019 гг. только в 1,4-1,6 раза. Азербайджан, совершивший мощный рывок в 2000-2010 гг. (ВВП на душу населения вырос более чем в 4 раза), в последнее десятилетие «топтался» на месте.
7 После 2010 г. в странах-участницах ЕАЭС наметился незначительный, но более-менее устойчивый тренд к снижению степени неравенства доходов населения (табл. 1). В 2019 г. индекс Джини был существенно ниже своих пиковых значений в 2005 г. При этом максимальное снижение неравенства доходов (на 12 процентных пунктов) произошло в Казахстане. Отсутствие за аналогичный период полных статистических данных по индексу Джини в странах, не входящих в ЕЭАС, не позволяет провести достоверный сравнительный анализ. Однако степень неравенства доходов остается высокой и заметного тренда к снижению не наблюдается. Например, в Таджикистане и Украине индекс Джини с 2010 по 2019 г. вырос на 2-3 процентных пункта соответственно (табл. 1). Это подтверждает тезис, что даже «при росте экономики страны, увеличение благосостояния отдельных социальных слоев не происходит равномерно и соразмерно страновому росту» [12. C. 13].
8 На постсоветском пространстве сохраняется высокий уровень бедности. В 2019 г. в ЕАЭС минимальная доля населения, живущего за национальной чертой бедности, была в Казахстане (4%), максимальная – в Армении (26%); среди других постсоветских стран «лидировала» Украина (41%), минимальное значение – в Азербайджане (4,8%). Однако в ряде случаев – это чисто «статистическая иллюзия», связанная с регулярным пересмотром национальных черт бедности, что не позволяет проводить, опираясь только на эти данные, ни внутри-, ни межстрановой сравнительный анализ. Если же анализировать ситуацию, исходя из общепринятой международной границы бедности, то картина будет принципиально иная. В 2019 гг. в ряде постсоветских государств от 40% населения и более имели доход менее 5,5 долл. США в день (в Киргизии – 53%, Таджикистане – 51% (2015 г.), Армении – 44%, Грузии – 42%) [14. С. 14, 30; 32].
9 Основным фактором, «выталкивающим» работников за пределы родной страны, является низкий уровень заработной платы и пенсий. В таких странах, как Армения, Молдавия, Таджикистан, Украина, пенсионные выплаты составляют менее трети (от 24 до 28%) от уровня и без того крайне низкой заработной платы. В Киргизии, Таджикистане и Узбекистане среднемесячная номинальная заработная плата в 2018-2020 гг. была ниже 250 долл. (табл. 2).
10 Уровень общей безработицы (включая ищущих работу самостоятельно, без обращения в службу занятости) практически во всех постсоветских государствах балансирует на тонкой грани – то приближаясь, то отдаляясь от предельно-критического, по рекомендациям МОТ, значения в 10% и выше (табл. 3). Наиболее острая ситуация – в Армении (с 2010 г. уровень безработицы ни разу не опустился ниже 18%) и Грузии (12,1% в 2020 г.). В 2020 г. максимально близко подошли к критическим значениям Киргизия (7,9%), Таджикистан (7,5%), Украина (9,5%). Весьма тревожно с точки зрения появления так называемого «потерянного поколения», что на всем постсоветском пространстве на протяжении двух последних десятилетий сохраняется стабильно высокий уровень молодежной безработицы. Максимальное с 2005 г. значение этого показателя было достигнуто в 2019 г. в Армении (более 33%) и Грузии (почти 30%), минимальное (около 4%) – в Казахстане. В Белоруссии, Киргизии и России в 2019 г. уровень молодежной безработицы составил от 13 до почти 16%. Плюс к этому ни одной стране вплоть до настоящего времени так и не удалось снизить долю молодежи (в возрасте от 15 до 24 лет), которая не учится и не работает. Этот показатель варьирует от 10-12% в Казахстане и России до 26-28% в Грузии, Армении и Молдавии.

Таблица 1
11

Динамика основных показателей социального развития
12

13 1 1996; 2 1999; 3 2001; 4 2003; 5 2004; 6 2005; 7 2006; 82007; 9 2008; 10 2009; 11 2015; 12 2018
14 * менее 5,5 долл. США в день, по ППС – 2011.
15 Источники: [9, С. 12, 14]; [14, С. 14, 30]; [31]; [32]; [35].
16 Таблица 2
17 Уровни заработной платы и пенсий, численность работающих иностранных граждан
18

19 * Показатель рассчитан по курсам валют национальных (центральных) банков государств – членов ЕАЭС за год: по Беларуси – по средневзвешенному курсу белорусского рубля к доллару США, по Армении, Казахстану, Кыргызстану и России – по средним курсам национальных валют к доллару США.
20 ** за 2020 г. – предварительные данные; ** за 2020 г. – предварительные данные; *** с 2013 года в оплату труда и приравненные к ней другие выплаты включены выплаты работодателя на обязательное социальное страхование, а также учтена заработная плата военнослужащих. За 2012 год в примечании к ячейке для сопоставлений приведено значение показателя, рассчитанное по новой методологии. С 2018 года источником информации для расчета показателя является база данных подоходного налога и персонифицированного учета социальных выплат Комитета Государственных доходов Республики Армения. За 2017 год в примечании к ячейке для сопоставлений приведено значение показателя, рассчитанное по новой методологии.
21 Источники: [6]; [11, С. 62-63, 208, 220, 221]; [10, C. 34]; Среднемесячная номинальная заработная плата (по среднегодовым курсам национальных валют к российскому рублю, доллару США и евро) / Межгосударственный статистический комитет СНГ. >>>> ; Средний размер пенсии / Межгосударственный статистический комитет СНГ. >>>>
22 Другим странам, не входящим в ЕАЭС, напротив, удалось существенно снизить к 2019 г. пиковые значения молодежной безработицы по сравнению с 2005-2010 гг. (в Молдавии, Таджикистане и Туркмении почти в два раза!). Скорее всего, это связано с тем, что избыток молодежной рабочей силы в Молдавии, Таджикистане, Узбекистане и Украине был «поглощен» странами ЕАЭС – основными реципиентами трудовых мигрантов в тот период на постсоветском пространстве. Позитивно и то, что за последнее десятилетие в регионе несколько снизился (на 2-3 процентных пункта) уровень безработицы среди окончивших высшие учебные заведения [33].
23 Таблица 3
24 Уровень безработицы в постсоветских государствах
25

26 *По методологии МОТ (включая численность ищущих работу самостоятельно – без обращения в службу занятости).
27 ** Безработные в возрасте от 15 до 24 лет, в % к численности рабочей силы соответствующего возраста (по методологии МОТ).
28 12009; 2 2016; 3 2017; 4 2018.
29 Источники: [13, С. 33]; [33].
30 Одним из основных официальных показателей международной трудовой миграции является численность иностранных граждан, получивших право на занятие трудовой деятельностью.
31 С 2015 г. основным документом, позволяющим гражданам государств с безвизовым порядком въезда работать в России, является патент. Для граждан стран с визовым порядком въезда в Россию выдаются разрешения на работу. Кроме того, получение разрешения на работу сохранилось для таких граждан, прибывших в безвизовом порядке въезда или граждан стран ЕАЭС, как: квалифицированные специалисты; высококвалифицированные специалисты; иностранные граждане, обучающиеся в России по очной форме; иностранные граждане, прибывшие для работы в организациях, зарегистрированных в государствах-членах ВТО. При этом статистика разрешительных документов не учитывает граждан ряда стран, которым предоставлено право свободного доступа на российский рынок труда. К ним относятся граждане Белоруссии (как союзного государства Россия-Беларусь, с 1996 г.), Казахстана (как члена Таможенного союза с 2012 г.) и стран-членов ЕАЭС, в который помимо Белоруссии и Казахстана вошли Армения (с января 2015 г.) и Киргизия (с августа 2015 г.).
32 Наибольшей степенью связанности с постсоветским пространством по линии привлечения иностранной рабочей силы обладают Россия и Белоруссия. Казахстан, напротив, является полем притяжения рабочей силы из других стран – преимущественно Китая, Индии и Турции, Молдавия – из Румынии и Турции, а Таджикистан – из Китая [10. C. 21-34].
33 Страны ЕАЭС занимают более выигрышные позиции в рейтинге постсоветских стран по показателю индекса человеческого развития (ИЧР)1. В 2019 г. максимально близко к переходу в первый квартиль по ИЧР среди стран-участниц ЕАЭС находились Казахстан (51-е место), Россия (52-е место) и Белоруссия (53-е место). Лучшие среди стран, не входящих в ЕАЭС, смогли попасть только во второй квартиль: Грузия (61-е место), Украина (74-е место), Азербайджан (88-е место) и Молдавия (90-е место) (табл. 4).
1. до 2013 года - «Индекс развития человеческого потенциала» (ИРЧП)
34 Вместе с тем эти две группы стран мало отличаются друг от друга по основным трендам среднегодового прироста ИЧР. В 2000 г. произошел переход от негативной динамики предыдущего десятилетия (1990-2000-е гг.) к устойчивому позитивному развитию вплоть до 2010 г. Затем темпы человеческого развития в постсоветских странах стали явно затухать. При этом наиболее глубокая стагнация произошла в тех странах (Белоруссия, Азербайджан, Таджикистан), где в 2000-2010 гг. отмечался наибольший прирост ИЧР. В 2010-2019 гг. среди «лидеров» в ЕАЭС были Россия (0,60%) и Казахстан (0,86%), среди «аутсайдеров» – Армения (0,42%) и Белоруссия (0,39%). Среди других стран наиболее успешными в этом десятилетии оказались Грузия (0,87%) и, как это ни странно, Узбекистан (0,82%), а наименее – Азербайджан (0,45%) и Украина (0,35%) [5. C. 347-348]. В табл. 4 приведены также и собственные расчеты автора среднегодовых приростов ИЧР с разбивкой истекшего десятилетия на две пятилетки – до и после образования ЕАЭС в 2015 г. Возможный положительный эффект, как видно, пока не проявился, и даже более того – продолжился нисходящий тренд. Причины здесь могут быть как в естественном и закономерном исчерпании социальных ресурсов роста на предыдущем этапе развития, так и в наложении ряда эффектов, связанных с негативным воздействием мирового экономического кризиса 2008-2010 гг., осложнением внутриполитической обстановки в ряде стран постсоветского пространства, а также издержками его интеграционного переформатирования.
35 Таблица 4
36 Рейтинг постсоветских стран по показателям индексов, характеризующих человеческое развитие
37

38 * до 2013 года - «Индекс развития человеческого потенциала» (ИРЧП).
39 ** Белоруссия не участвует в Рейтинге глобальной конкурентоспособности ( >>>> ).
40 *** Рассчитано автором.
41 Источники: [5, 347-348, 351-353]; [4, C. 287.]; [21, P. 149, 150]; [3, С. 230-231]; [30, P. 380-381], [28, P. 14], [29]; [23, P. 5, 6]; [22, P. 7]; [19, P. 4]; [18]; [17]; [20, P. 92]; [27]; [26]; [25, P. 82]; [24, P. 556-557].
42 Другие индексы (социального прогресса, инноваций, благоприятности условий ведения бизнеса, глобальной конкурентоспособности), значения которых приведены в таблице 4, безусловно, расширяют и дополняют представления о социальной ситуации в постсоветских государствах, об уровне и качестве человеческого развития, однако, не позволяют сделать однозначный вывод об успехе или, напротив, неудаче интеграционного процесса, тем более что он еще далек от завершения.
43 В 2020 г. тяжелый удар по человеческому развитию постсоветских государств нанесла пандемия коронавируса COVID-19. Серьезную проверку на прочность испытывает на себе сейчас весь социальный каркас ЕАЭС – национальные системы здравоохранения, труда и социального развития. Время покажет, привнесли ли интеграционные процессы на постсоветском пространстве дополнительную устойчивость социальному развитию стран-участниц и в состоянии ли они сгладить «острые углы» турбулентной реальности.

Библиография

1. Арбатова Н.К. Три измерения постсоветских "замороженных" конфликтов // Мировая экономика и международные отношения. 2019. Т. 63. № 5. С. 89.

2. В поисках новой архитектуры многополярности: международное сотрудничество ЕАЭС / Ю.А.Белоус, Т.В.Бордачев, М.К.Глазатова и др.; под научн. ред. Т.А.Мешковой // М.: Издательский дом Высшей школы экономики. 2020. С. 91.

3. Доклад о развитии человека 2007/2008. Борьба с изменениями климата: человеческая солидарность в разделённом мире / Пер. с англ. // М.: Издательство «Весь Мир», 2007. С. 230-231.

4. Доклад о человеческом развитии 2016: Человеческое развитие для всех и каждого. Программа развития ООН // Нью-Йорк. 2016. C. 287.

5. Доклад о человеческом развитии 2020: Следующий рубеж. Человеческое развитие и антропоцен. Программа развития ООН // Нью-Йорк. 2020. С. 347-348.

6. Евразийская экономическая комиссия. Статистика ЕАЭС // http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/econstat/Documents/Series_Salary_Life/8.xls; http://www.eurasiancommission.org/ru/act/integr_i_makroec/dep_stat/econstat/Pages/labor_market.aspx

7. Евразийские интеграционные проекты в восприятии постсоветских стран и Китая / Под ред. Е.М.Кузьминой // М: ИЭ РАН, 2013. 226 с.

8. Мастикова Н.С. Изменения, привносимые мигрантами, и их оценка россиянами (по данным Европейского социального исследования) // Общественные науки современность. 2019. № 2. С. 160-161.

9. Мониторинг показателей качества жизни населения в странах Содружества Независимых Государств 2014-2017 // М.: Межгосударственный статистический комитет СНГ. 2018. С. 12, 14.

10. Мониторинг состояния национальных рынков труда стран Содружества Независимых Государств 2015-2018 // М.: Межгосударственный статистический комитет СНГ, 2019. C. 21-34.

11. Население, занятость и условия жизни в странах Содружества Независимых Государств, 2018: статистический сборник // М.: Межгосударственный статистический комитет СНГ. 2019. С. 62-63, 208, 220, 221.

12. Неравномерность развития стран и мира // Бюллетень о текущих тенденциях мировой экономики. Аналитический Центр при Правительстве РФ / Отв. ред. Л.М. Григорьев // М.: 2018. Вып. 30. С. 13.

13. Работающие бедные в России и за рубежом // Социальный бюллетень Аналитического Центра при Правительстве РФ // М.: 2017, октябрь. С. 33.

14. Развитие системы индикаторов бедности для мониторинга достижения Целей устойчивого развития в странах Содружества // М.: Межгосударственный статистический комитет СНГ. 2021. С. 14, 30.

15. Рябов А. Постсоветское пространство: факторы и циклы развития // Россия и новые государства Еврази. 2018. № 3. С. 76.

16. Средний размер пенсии / Межгосударственный статистический комитет СНГ // URL: http://www.cisstat.com/rus/macro/3-pens_razmer_pensii%202000-2019.pdf

17. Doing Business 2010 / URL: https://www.doingbusiness.org/en/reports/global-reports/doing-business-2010

18. Doing Business 2015 / URL: https://www.doingbusiness.org/en/reports/global-reports/doing-business-2015

19. Doing Business 2020 / International Bank for Reconstruction and Development / The World Bank. 2020. P. 4.

20. Doing Business in 2006 / URL: https://www.doingbusiness.org/content/dam/doingBusiness/media/Annual-Reports/English/DB06-FullReport.pdf P. 92.

21. Human Development Report 2010: The Real Wealth of Nations. Pathways to Human Development // N.Y.: United Nations Development Programme. 2010. P. 149, 150.

22. Social Progress Index – 2015. P. 7. URL: https://www2.deloitte.com/content/dam/Deloitte/au/Documents/public-sector/deloitte-au-ps-social-progress-index-executive-summary-2015-90415.pdf

23. Social Progress Index – 2020. P. 5, 6. URL: https://www.socialprogress.org/static/8dace0a5624097333c2a57e29c2d7ad9/2020-global-spi-findings.pdf

24. The Global Competitiveness Report 2006–2007. Ed. by K.Schwab // Geneva: World Economic Forum. 2006. P. 556-557.

25. The Global Competitiveness Report 2010-2011. P. 82.

26. The Global Competitiveness Report 2015-2016.

27. The Global Competitiveness Report 2019 / Ed. by K.Schwab // Geneva: World Economic Forum. 2019. P. xiii.

28. The Global Innovation Index 2009-10 // Fontainebleau: INSEAD. 2010. P. 14.

29. The Global Innovation Index 2015: Effective Innovation Policies for Development. // Ithaca, Fontainebleau, Geneva: Cornell University, INSEAD, WIPO. 2015. P. xxx

30. The Global Innovation Index 2020: Who Will Finance Innovation // Ithaca, Fontainebleau, Geneva: Cornell University, INSEAD, WIPO. 2020. P. 380-381

31. The World Bank (Data Sets): GDP per capita, PPP (current international $) URL: https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PCAP.PP.CD

32. The World Bank (Data Sets): Gini index (World Bank estimate) URL: http://data.worldbank.org/indicator/SI.POV.GINI

33. The World Bank (Data Sets): Unemployment URL: https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.ADVN.ZS; https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.NEET.ZS; https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.1524.ZS

34. The World Bank (Data Sets): Poverty headcount ratio at national poverty lines. URL: http://data.worldbank.org/indicator/SI.POV.NAHC

35. The World Bank (Data Sets): Poverty headcount ratio at $5.50 a day URL: https://data.worldbank.org/indicator/SI.POV.UMIC

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести